Нам в жизни нужны маяки,

Чтоб плыть несмотря ни на что.

Когда и весло не с руки,

Тянуться туда, далеко.

—Карина, это четверостишие мы посвятили Вам! Ведь вы являетесь маяком для русской аудитории. Мы думали, что американская мечта это что-то в прошлом. Но нет, и в наше время возможно все!

Вы называете своим главным учителем Петра Терентьевича Гончарука, он наследник русско-итальянской школы, а затем вы учитесь у БредлиКупера в США. Я правильно понимаю, это два главных человека в музыке для вас?

— На самом деле у меня учителей гораздо больше, и я могу рассказать про моего учителя, который мне очень много дал здесь, в России. Это Олег Минасович Слепцов из легендарной группы «Самоцветы». Мне довелось попасть к нему в класс в Академии. И он тоже дал абсолютно невероятную базу, потому что он инструменталист и классический пианист. В период с 2005 по 2009 год я была студенткой Института Академии им. Маймонида, и невероятную базу мне дали там. То есть у меня преподавателей по жизни было много. Но основным, я считаю, Петра Терентьевича, потому что он мою жизнь просто изменил, исцелил меня от астмы, что может быть волшебнее? На самом деле, Биофоника — это удивительнейшая история, ведь на момент встречи с Петром Терентьевичем я уже поверила в то, что никогда моя астма не уйдёт, поставила крест на себе. Но тем не менее он сделал чудо в моей жизни, и совершенно случайным образом я стала об этом рассказывать, показывать и передавать эти знания.

—Вспоминается отсылка к цитате пианиста Рихтера: один день без упражнений замечаю я, 2-й день — семья, 3-й — публика. Вот этот момент самый сложный в жизни преподавателя и ученика – талант и труд, гениальность и стремление. А кто именно вы? Природная певица или труженик?

—Больше, мне кажется, моя техника создана трудом, я очень рано поняла, что на таланте далеко не уехать. И самый большой талант во мне, я считаю, это выносливость и трудолюбие. У меня всегда был хороший слух, я здорово интонировала, воспринимала музыку. Но именно какого-то природного большого голоса, певучести не было. Я являюсь примером человека, вокалиста, который из совсем маленького ресурса превратился в артиста, благодаря труду и постоянному копанию.

—Мы снова доказываем себе: «не позволяй душе лениться…» везде труд, а потом уже талант.

—Только важно чтобы труд был в удовольствие. Чтобы он не ощущался тяжко. Труд — это вообще кайф на самом деле. Это такой центр нахождения фокуса в себе. Умение держать этот фокус позволяет долго совершенствоваться. Я труд воспринимаю как выбор себя, проявление любви к себе. Только тогда труд эффективный. А когда это Труд, тогда это «усилие равно насилию». Мы говорим о психологии, о психосоматике, о работе с головой, а вокал — это же всё потом. Хотя это самое важное, без техники мы петь не можем. Но всё начинается с головы и с мышления. «Мы не должны стараться понравиться»,провал именно поэтому происходит в конкурсах. Я говорю своим ученикам: вы выходите делиться своим Божественным даром с людьми, и вы должны цепануть, вы должны оставить след о себе, вы должны запомниться именно в своем состоянии.

— Вы разделяете мелизмы на восточные и западные. Объясните их принципиальное различие.

— В западной музыке у нас двенадцатиступенный полутоновый строй, то есть семь нот и полутоны, а в восточной мелизматике есть четверть тона, которые в западной воспринимаются как грязные звуки.

Например, есть ребята, которые мелизмы здорово делают, но поют западную музыку с мелизматикой Сосо Павлиашвили. Этого делать категорически нельзя. Это как есть марципан с селёдкой. Важно ученикам объяснять, что действительно нужно для того, чтобы пользоваться техникой: знать стиль досконально, слушать, изучать, впитывать.

— Мы много изучаем фольклорной музыки, и нашли такое село в Украине, почти на границе с Россией — Завгороднее. Песни оттуда наполнены ярчайшей мелизматикой. Но почему-то наши вокалисты говорят, что у нас нет ни твэнга, нимелизматики, такая глупость совершенно. Просто мне хотелось вам это сказать.

— Понятие субтона, продува.Мы часто сталкиваемся с учениками с такой проблемой: у них и так много воздуха в пении. Как их научить на распевкепродувать, а затемсдержать воздух при пении?

— Ну, мне кажется, важно говорить о текстурах. EVT говорит про жесткое смыкание, про типы смыкания. Не всем это понятно, есть люди, которые не воспринимают вообще механику, особенно дети. Им это никак не объяснить, им нужно почувствовать. Я нашла такой путь: я говорю, что плотный голос — это концентрированный свежевыжатый сок -100 %. Микстовый тон — это разбавленный водой. 50 на 50, а субтон – это место, где доминирует воздух.

— Ваше выражение «позиция», что это значит?

— Это то место, куда вокалист направляет своё внимание, там где звук начинает быть идеально удобным. Мы его называем Placement, коробочка внимания, где-то в аппарате, на выходе, куда я направляю звук. Он находится в треугольнике назального спектра.

— Можно ли сказать грубо что Placement – это поиск twangзвучания или высокой певческой форманты по Морозову?

— Верно, это про нахождение того места, где мы получаем светлый тон, где голосовая вибрация имеет много высокой частоты, что позволяет человеку меньше усиливать звук, ведь высокая частота более полетная.

— Мы считаем, что ваша методикаможет и способна объединить тех грубых анатомистов, которые только за закон в музыке, и тех, кто хочет музыку большечувствовать. И мы хотим еще разчетко понять, что же значит тазовая диафрагма?

-Дыхание — это жизненная волна, биение сердца, но дыхание мы можем контролировать. Гончарук говорит о том, что тазовая диафрагма — это мышца-антагонист. Опускаясь вниз, грудино-брюшная диафрагма вызывает давление на брюшную полость, и в этот момент абсолютно интуитивно, у каждого из нас подключается мышца тазового дна, которая находится в паховой зоне, и она эту силу как бы выталкивает обратно наверх. То есть дыхание начинает балансироваться изнутри, как два поршня. Один давит вниз, другой поддерживает и выталкивает обратно наверх. Только умоляю! Без напряжения. Абсолютно. Чем отличается средний вокалист от певца мирового уровня? Тем, что не делает ничего лишнего.

— Что для вас искусство? МыпомнимцитатуJimi Hendrix –«Music is my religion...».Во что верите вы? И вообще искусствоможно назвать полноценной религией?

— Никогда не думала об этом. Мне кажется, что зритель видит и считывает духовную составляющую в первую очередь. То есть люди смотрят на сцене на спикера, на певца, и четко знают сколько он читал, что он чувствует и какой он человек.

—А во что вы верите, Карина Купер?

— Я верю в хороших людей, в хорошие энергии, в совесть, в благодеяние, в добрые дела. У меня очень такие детские стандарты. Я вообще православный человек, я верю в Бога, и верю в энергию, но самое главное, если я живу по сердцу и по совести, и делаю хорошее для людей, мне открываются возможности. К примеру, у меня очень сложно всегда складывалось по карьере, в Америке было очень тяжело продвигаться, были препятствия, спады. Я не понимала, почему я так хочу заниматься музыкой, а мне вот не дают, не дают, не дают… И когда я поняла, что на самом деле моя миссия — это учительство и несение информации для людей, и как только я пошла в учительство, создавая такие масштабные проекты, все стало легко. Для меня, как для артиста, стали открываться очень масштабные двери. Я понимала, что мне Вселенная говорит: cмотри, мы тебе дадим то, что ты хочешь, но чем больше ты будешь делать миссию учителя, тем больше ты будешь получать как артист.

— Вы не за быстрый успех, аидете в долгую,и это вызывает глубокое восхищение. А какая же глобальная цель этого долгого пути?

— Оставить след в этом мире, изменить мышление людей, создать что-то нереальное, чтобы когда меня здесь не будет, люди помнили о моем желании им помочь.

— Блиц!Певица номер один?

— Mariah Carey.

— Любимый певец?

— Stevie Wonder.

— Любимый композитор из классических?

— Чайковский.

— Любимое произведение?

— Балет «Спящая красавица».

—Если бы вы родилисьне Кариной Купер, кем бы вы хотели быть?

— Наверное, я хотела бы быть Сальвадором Дали. Потому что я не умею рисовать. В детстве мне сказали, что у меня нет дара к этому, что я никогда не должна этим заниматься. Это было в такой хрупкий возраст… Если бы я выбирала другую жизнь, я бы была каким-нибудь художником.